Черный легион - Страница 35

Власов подошел к окну и взглянул на серые дома напротив, серое небо, серую дорогу, серую крону клена справа у окна. Похоже, что мир устал от красок и разноцветья и пришел к одному цвету, который отныне становился цветом его, Власова, жизни.

«Кейтель, наверное, очень жалел, что не обладает полномочиями заодно посадить под домашний арест и Геббельса», – не отказал себе в удовольствии позлорадствовать Власов. Хоть такую слабость он, в конце концов, мог себе позволить в этой серой беспросветной жизни.

30

Оставив кабинет Фромма, оба генерала прошли по коридору до кабинета Ольбрихта, стараясь не смотреть друг на друга. Шеи их взбагрились от пота, а лица – от напряжения. Оба чувствовали себя слишком неловко для того, чтобы обмениваться мнениями. И так было ясно, что встреча не удалась.

– Лучше бы он прямо заявил, что трусит, – обиженно проворчал Бек, как только они наконец достигли спасительной двери кабинета заместителя командующего армией резерва. – По крайней мере было бы честно.

Ольбрихт вежливо пропустил его впереди себя, потом решительно направился к своему месту за рабочим столом и лишь тогда почувствовал себя более-менее уверенно.

– Вы доверяете ему, Ольбрихт?

– Пока трудно сказать.

– Но могли бы доверять?

– Это зависит не от меня, а от Фромма, – неохотно объяснил заместитель командующего. – И то, что мы вместе работаем, еще ни о чем не говорит.

– Интересно бы знать его мысли в эти минуты. Не вспоминает ли телефоны своих знакомых из гестапо? Но вы, Ольбрихт, должны решить: доверяете ему или нет. Сейчас важно только это. Мы не можем вовлекать в операцию «Валькирия» людей, которым заведомо не доверяем. Слишком велика ставка.

– Он потребовал убрать Самого. Причем высказал это требование совершенно ясно. Так давайте исходить из факта.

– Не опасаетесь? – повел головой вокруг себя Бек, показывая, что имеет в виду стены, которые тоже с ушами.

– Проверено. И потом, в этих стенах уже столько всего сказано. Так вы заметили: генерал Фромм первым поставил вопрос о том, что сначала нужно убрать его, а уж потом решать все остальные вопросы. И согласитесь, что он прав. Мы же с вами до сих пор рассуждаем о новых линиях фронтов, переговорах с Западом и создании Соединенных Штатов Европы с таким видом, словно то самое «предварительное условие», на котором так настаивал генерал Фромм, уже кем-то выполнено. Или обещано нам.

– Но ведь мы подразумевали такой исход, – неуклюже попытался оправдаться Бек, осознавая, что является военным руководителем заговора.

– Это не упрек, господин Бек. Требование Фромма должно наконец заставить нас серьезно разработать самую важную часть операции – покушение на Него. Которая должна быть выделена нами в отдельную операцию, предшествующую «Валькирии».

– Исходя из важности этого этапа – да.

– Так давайте же сосредоточимся.

– Вы не допускаете мысли, что возможна ситуация, при которой покушение на Гитлера окажется необязательным? Например, мы можем принудить его подать в отставку. Создать такое общественное мнение…

– Не допускаю, – тон Ольбрихта становился не менее категоричным, чем только что был у Фромма. – Не допускаю, господин генерал-полковник. Это мнение должно быть таковым, чтобы убедить весь германский народ. Что само по себе крайне сложно. А также весь германский генералитет – что ничуть не легче. А ведь существуют еще гестапо и войска СС. Не забывайте также о Скорцени с его головорезами, при самом упоминании о которых многие политики на Западе и Востоке мгновенно вздрагивают.

Бек недовольно повертел головой. Ему не нравилось, что Ольбрихт вдруг сошел на подробности и мелкие личности. Да только сам Ольбрихт не воспринимал Скорцени как «мелкую личность». Окажись Бек хоть чуточку прозорливее, то счел бы Ольбрихта пророком.

Впрочем, в провидческом даре Ольбрихта он еще сможет убедиться. Но это будет потом.

– Скорцени – отдельный разговор, – вдруг опомнился будущий канцлер. – Кстати, вот кто лучшим образом справился бы с операцией по похищению фюрера, будь то из рейхсканцелярии в Берлине, будь то из «Вольфшанце».

– Возьметесь вести с ним переговоры? – в лоб и явно бестактно поинтересовался Ольбрихт. – Нет? В таком случае назовите человека, который бы рискнул явиться с подобным предложением к первому диверсанту рейха.

Бек вновь недовольно покряхтел. После беседы у Фромма ему было трудно сохранять хладнокровие и оставаться достаточно дипломатичным.

– Вернемся пока что к Фромму. Нет оснований надеяться, что он примкнет к нам. Молясь о том, чтобы командующий не оказался предателем, мы уже сейчас должны подумать о генерале, который бы в первые же минуты операции «Валькирия» занял кабинет Фромма и был объявлен нами командующим армией резерва.

– Ваше предложение?

– На мой взгляд, этим генералом должны стать вы.

Ольбрихт недовольно поморщился.

– Почему так? Заместитель командующего становится командующим. Вполне естественное выдвижение.

– Не думаю. На время операции мне лучше оставаться тем, кем я есть. На связь со мной будут выходить, помня, что я начальник Общеармейского управления, по моему служебному телефону. Существуют и другие причины, более деликатного характера. В случае, если Фромм, даже после выполнения нами «предварительного условия», откажется поддержать нас, чего мне бы очень не хотелось, его обязанности должны быть возложены на генерала Геппнера.