Черный легион - Страница 117

117

– Что вы?! Упаси Бог.

– Упасать могу только я. Богу вы безразличны. Давно… безразличны. Когда должен прибыть к вам этот ваш «христианский брат»?

– Завтра, к шести вечера.

Скорцени и Мулла переглянулись. Они явно не ожидали, что визит будет нанесен так скоро.

– А не ошибаетесь, святейший? – усомнился Мулла, наклоняясь к архиепископу так, что чуть не касался лицом его лица. – Дорога, волнения…

– Он будет завтра, – впервые возмутился Ориньяк. Поняв, что убивать его пока не собираются, он заметно воспрял духом.

– И, конечно же, предварительно позвонит по телефону? – подключился Скорцени.

– Думаю, что да. Хотя о звонке мы не договаривались.

– Вы будете любезны с ним, как Иисус Христос с Иудой перед своим распятием. Или перед казнью они не виделись? Я вас спрашиваю, преподобный: непосредственно перед казнью Иисус и Иуда виделись?

Ориньяк растерянно смотрел на Скорцени. Он забыл, как там все происходило. Он просто не готов был ответить на его вопрос. Но дело даже не в этом. Архиепископа приводила в смятение и шокировала сама манера допроса.

– В общем-то да… Они виделись. Незадолго до казни.

– В Библии, знаете ли, все слишком туманно. Впрочем, это не имеет значения. Скажите вашему монаху, что у вас хорошие новости. Что вы ждете его. Он должен влететь в ваш дом на крыльях надежды. На крыльях, вы поняли меня?! Каким образом он будет улетать от вас – это уже наша забота. Вам все ясно?

– О да! Собственно…

– Во всех странах священники всех вероисповеданий отвратительно многословны, – поморщился Скорцени. – Тем не менее предоставляю вам редкую возможность проявить свое красноречие, описывая встречу с папой.

Скорцени уселся в кресло. Тотчас же появилась Лилия Фройнштаг и подала один бокал с вином Скорцени, другой – архиепископу. От штурмбаннфюрера не ускользнуло, каким плотоядным был взгляд, которым священник охватил фигуру девушки.

– Все, до мельчайших подробностей, – не дал ему возможности отвлечься Скорцени. – В каком зале он вас принимал? Как выглядят покои папы? Кто присутствовал во время беседы? О чем шла речь? Как папа реагировал на ваши предложения? В чем их смысл? Читайте, как проповедь. Не скупясь. У вас еще никогда не было столь внимательного прихожанина. Священнодействуйте, архиепископ Ориньяк, он же Шарден, он же спасенный папой старый греховодник, священнодействуйте…

37

Резкий телефонный звонок обрушился на него, словно секира палача. Он содрогнулся всем телом, подхватился, однако рука замерла над трубкой, будто над пылающей головней.

– Архиепископ Шарден?

– Да, это я.

– Ваш друг Тото.

Архиепископ взглянул на часы: без десяти восемнадцать. Смиренный христианский брат пытался быть пунктуальным.

– Слушаю вас.

– Нам стало известно, что визит состоялся. Нас верно информировали?

Архиепископ вопросительно посмотрел на стоящего рядом с ним Скорцени. Штурмбаннфюрер даже не удосужился вынуть из кармана пистолет. Ему и в голову не приходило, что Ориньяк способен предать их. Он просто нависал над приземистым архиепископом, подобно валуну, в любую минуту готовому обрушиться с вершины утеса.

– Верно, состоялся.

– И еще нам известно, что беседа выдалась крайне интересной для нас.

– Вы потрясаете своей осведомленностью, – Тото мог бы и уловить сарказм в тоне архиепископа.

Впрочем, Шарден вовсе не пытался подавать ему какой-то тайный знак. Он решил, что в игре двух разведок лучше оставаться посторонним наблюдателем.

Конечно, даже такая позиция не гарантировала ему спасения. Но шанс, шанс все же давала.

– Обычная информация, без которой убогому монаху трудно разобраться в том, что происходит в нашем грешном мире. Не станете возражать, если навещу вас?

– Вы ведь навестите даже в том случае, если я буду решительно возражать.

– Сутана вежливости, – признал Тото.

– Сохраним ее. Жду вас, вечно молящийся, убогий монах Тото.

Скорцени еще раз мысленно прошелся по расположению своих агентов. Они притаились, где кто мог. В доме их оставалось шестеро. Еще двое томились в небольшом флигеле. Трое притаились в кустах, в парке. Кроме того, один дежурил в машине, оставленной в двух кварталах от дома архиепископа. Скорцени полагал, что для столь заурядной операции людей более чем достаточно. Но похоже, пока что это всего лишь репетиция.

– Буду ровно в шесть, – уточнял тем временем Тото. – Удобно?

– В шесть так в шесть, – как можно беззаботнее согласился архиепископ, вновь посматривая на часы.

Он положил трубку и отчаянно перекрестился.

– Как считаете, в моей интонации не было ничего такого?..

– Похоронного? – спросил Скорцени. – Пока не наблюдается.

– Может быть, арестуете еще во дворе? Мне бы не хотелось, чтобы моя обитель оказалась оскверненной.

– Оскверненной? Чем? Арестом человека, который шантажирует вас? Вы удивляете меня, архиепископ. Вы меня просто удивляете.

– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду не столько арест, сколько кровь, – чуть тверже уточнил Шарден, стараясь придать своему лицу как можно больше одухотворенности.

– Нет, вы слышали, Гольвег? – апеллировал штурмбаннфюрер в пустоту, за ширмой которой, невидимый и неслышимый скрывался его агент. – Можете поверить, что эти чудовищные обвинения относятся ко мне?

– Кровью врага не оскверняют, кровью врага освящают жилище, – духом святым отозвался эсэсовец.

117