Черный легион - Страница 52

45

– Господин рейхсфюрер, – появился на пороге адъютант Гиммлера. – Они прочли.

Лицо его должно было бы в эти минуты просиять, если бы только оно способно было на подобные метаморфозы.

– Кто и что? – устало спросил Гиммлер.

Он задал этот вопрос лишь потому, что знал: его адъютант-порученец все равно не станет вдаваться ни в какие подробности, пока не убедится, что заинтересовал шефа, мало того, пока не услышит конкретный вопрос. Брандт не догадывался, что именно это качество в начале службы у Гиммлера чуть было не привело его к свержению с Олимпа. Во всяком случае рейхсфюрер начал серьезно подумывать о его замене.

Спас его, сам того не подозревая, астролог профессор Пацингер, возглавлявший секретный астрологический институт СС. Это он во время одной из «личных расшифровок» гороскопа посоветовал рейхсфюреру до поры никого не менять из своего ближайшего служебного окружения.

– Об этом доложит штандартенфюрер СС господин Рейнарт.

Приземистый тучный штандартенфюрер входил в кабинет, будто в клетку со львом. Его массивное, увешанное жировыми складками лицо покоилось на округлой груди, словно пушечное ядро, застрявшее в панцире кирасира.

– Мы сумели расшифровать военно-морской код американцев и прочесть все радиоперехваты, касающиеся переговоров «Большой тройки», – на ходу объяснял Рейнарт. При этом он шел к столу, набыченно опустив голову и глядя куда-то в сторону, как бы через плечо.

Гиммлер всегда остро подмечал особенности поведения людей. Его память давно превратилась в своеобразное досье «повадок чинов СС», и некоторые подчиненные, зная это, часто напоминали ему о том или ином человеке, высвечивая его персональную причудину. Особенно удачно пользовался этим сам Брандт.

Однако сейчас Гиммлеру было не до экзотики.

– Что вы сказали? – поднимаясь, он так наваливался на стол всей своей щупловатой фигурой, словно тщился опрокинуть его.

– Вот расшифровка радиоперехватов, – штандартенфюрер положил на стол несколько листиков и лишь тогда с трудом приподнял голову, переваливая ее с груди на короткую, непомерно тучную шею. Несколько шагов назад он попятился с чувством выполненного долга.

– И что? – ткнул пальцем в эти бумажки Гиммлер. – Что там? – спросил он голосом человека, которому положили на стол глиняные таблицы с шумерскими текстами.

– Они решили остановиться на Тегеране, господин рейхсфюрер.

– На Тегеране? Почему?

– Это надо читать, – назидательно проговорил штандартенфюрер, пожимая обвисшими пудовыми плечами. – И выяснить. Важно, что теперь мы знаем: они остановили свой выбор на Тегеране.

– Да, это важно, штандартенфюрер. Вы даже не представляете себе, насколько важно.

Рейнарт не мог не заметить, что, патетично роняя эти слова, Гиммлер явно подражал фюреру. Но кто сейчас не подражает ему?

– Поздравьте от моего имени всех, кто принимал участие в дешифровке. Они будут достойно отмечены.

– Мы проделали адский труд, – смиренно подтвердил штандартенфюрер.

46

Оставшись один, Гиммлер несколько минут бегло перечитывал донесения. Он спешил и нервничал так, словно встреча «Большой тройки» была назначена на сегодняшний вечер, поэтому опасался, что не успеет доложить о ней фюреру. А докладывать следовало немедленно. Ему не хотелось, чтобы информация о расшифровке дошла до Гитлера через Канариса и Кейтеля.

Едва успев пробежать взглядом все дешифровки, он связался с приемной фюрера и чуть не выругался от досады, узнав, что час назад тот неожиданно отбыл в Восточную Пруссию, в свою ставку «Вольфшанце». В последнее время фюреру почему-то вообще не сиделось в столице. То ли «Волчье логово» казалось ему более надежным укрытием, то ли раздражала все более накалявшаяся атмосфера Берлина.

Впрочем, на сей счет у Гиммлера существовало и более веское предположение, с которым он, однако, не мог поделиться с кем бы то ни было. Рейхсфюрер начал подозревать, что здесь, в Берлине, вождь нации постоянно опасался покушения. В том, что заговор против него действительно готовится, Гиммлер уже не сомневался, как не сомневался и в том, что кульминацией его должно стать убийство фюрера. Так что Гитлер не зря старался держаться как можно подальше от столицы.

Еще через два часа с военного аэродрома Рангсдорф в воздух поднялся связной «хейнкель-111». Прильнув к иллюминатору, Гиммлер прощально осмотрел знакомые очертания аэродромных построек, прошелся взглядом по аккуратно прореженным квадратам леса и взмывал в поднебесную высь с таким чувством, словно прощался с Берлином. Причем теперь уже навсегда.

«Когда-нибудь вот так же взметнется над мятежным Рангсдорфом моя душа, – с библейской просветленностью подумалось Гиммлеру. – Паря над столицей рейха, она будет сожалеть по поводу всех бесчисленных грехов, которые связывали мое бренное тело с этим городом, этой землей».

«Сумбурные мысли, – признал он. – Но ведь время-то какое сумбурное».

Описав полукруг, «хейнкель» взял курс на северо-восток. Выждав, пока самолет наберет нужную высоту, и давление, обручем сковывавшее его голову, несколько уменьшится, Гиммлер откинулся в своем кресле и закрыл глаза. Он вдруг почувствовал ангельское облегчение. Правда, связано оно было вовсе не с тем, что удалось оторваться от грешной земли и ощутить радость полета. Срабатывали сугубо земные ощущения.

Узнав о намечаемой встрече глав трех государств, фюрер заметно занервничал. Уже сам факт проведения такой встречи свидетельствовал: враги рейха не сомневаются в победе и считают, что пора подумать о разделе сфер влияния в Европе. Как понимал и то, что решения этой встречи послужат предостережением союзникам Германии: подумайте, с кем идти дальше.