Черный легион - Страница 61

– Выпей, это поправимо. Пока мы живы, все поправимо.

– Философия окопника.

– По-моему, твоя подруга основательно восприняла ее. Тот, что пригласил меня сюда, называл ее проституткой. Я с этим не согласен: просто женщина любит жизнь и знает в ней толк.

– Не проститутка она – это точно, – согласилась Фройнштаг. – И даже не гулящая. У них тут небольшой круг людей из медперсонала, которые собираются вместе. Только и всего.

Лилия сделала несколько глотков, однако вкуса вина почти не почувствовала. Словно совершенно потеряла ощущение вкуса. Приподнявшись на локте, она вновь приложилась к горлышку, и только потом поднесла его к губам обер-лейтенанта.

– Мне кажется, что ты – моя жена.

– Жена вырвала бы это вино из рук, а я подношу его. Разницу чувствуешь?

– Выживу, сразу женюсь.

– Меня твои планы не интересуют, – жестоко охладила его Фройнштаг.

– Тогда не на тебе.

– Тем более. И, пожалуйста, заткнись.

– Напрасно.

– Это твоя порция. Живи, обер-лейтенант, наслаждайся жизнью. А мне пора подниматься.

– В такую рань? Куда? Еще немного полежи, пусть рассветет.

– Пей вино, люби женщин и считай, что все еще живешь, обер-лейтенант.

56

Приказ об организации покушения на «большую тройку» Скорцени получил еще в Северной Италии, в штабе обергруппенфюрера Карла Вольфа. Поэтому, вернувшись в Берлин, сразу же потребовал сосредоточить в его руках всю информацию, связанную с подготовкой к операции как СД, так и абвером, и в тот же день наладил связь с группой Майера и штурмбаннфюрером СС Романом Гамотой, который должен был подготовить его прибытие в Тегеран.

Замысел, связанный с похищением папы римского и последующей ссылкой его в Авиньон, древнюю столицу опальных ватиканских императоров, как бы отошел на второй план. Скорцени понимал, что это лишь на время. Как только удастся операция «Большой прыжок», фюрер вновь потребует вернуться к делам Ватикана.

Однако, стараясь не выпускать из виду свои итальянские дела, он все же понимал: покушение на руководителей трех стран – задание особое. Скорцени давно предчувствовал, что настанет время, когда высшие интересы рейха заставят его прибегнуть к покушению на Черчилля и уж, конечно, на Сталина. Правда, не предполагал, что наступит оно столь быстро и неожиданно. Хотя момент выбран удачно. Конференция в Тегеране – идеальная возможность одним ударом посеять ужас в трех основных станах врага.

Вот только активная подготовка к операции продолжалась недолго. Через два дня, когда Скорцени казалось, что пора перебраться поближе к Тегерану, в его кабинет неожиданно ворвался адъютант Родль.

– Штурмбаннфюрер, к вам гауптштурмфюрер Ольдер, из отдела радиоперехвата.

– Ну и что? – устало спросил его Скорцени, в деталях изучавший в это время план той части Тегерана, где находились посольства Советского Союза и Великобритании.

– Пригласить?

– Его откровения касаются Италии?

– Хуже. Персов.

– Тогда какого черта тянете? Сюда его.

Приземистый, худощавый, со старчески изможденным лицом, Ольдер вполне мог бы сойти за недавнего узника Заксенхаузена или любого другого концлагеря. В самом выражении физиономии гауптштурмфюрера было что-то страдальческое, взывающее к сдержанности и милосердию всякого, кто с ним общался.

От одного вида этого недочеловека в эсэсовской форме Скорцени воротило. И он сделал бы все возможное, чтобы давным-давно убрать Ольдера со своих глаз, если бы не знал, что в своем кругу гауптштурмфюрер считается одним из лучших специалистов по радиоаппаратуре, овладевшим к тому же почти виртуозным мастерством радиоперехвата. Утверждали, что этот человек, по-монашески умевший на сутки приковывать себя к рации, обладал каким-то особым чутьем на эфир, позволявшим ему «вылавливать» самые осторожные и засекреченные вражеские рации.

– Чем утешите, гауптштурмфюрер?

– Только что расшифровали текст двух радиоперехватов, последний из которых осуществлен четыре часа назад.

– Четыре часа, гауптштурмфюрер. За это время выигрывают сражение или теряют короны. Нередко вместе с головой.

– Я знаю, – невозмутимо согласился Ольдер. – Некоторые расшифровки требуют до шести суток. Шифруют их ведь тоже мастера своего дела.

– Ясно, ясно, – недовольно поморщился Скорцени. – Что вы там выудили? Кому-то не терпится сообщить приятные новости друзьям в Тегеране?

– В Швейцарии.

– Опять?

– И мне не хотелось бы комментировать то, что вы сейчас прочтете. Кое-какие соображения, касающиеся местонахождения радистов, – в окрестностях Цюриха и в Берлине, – я изложил письменно.

– В самом Берлине?

– Почти рядом с нами, – бесстрашно подтвердил Ольдер. Чеканным шагом приблизился к столу Скорцени и положил на него папочку, из которой торчали уголки листов белой бумаги.

– Если я понадоблюсь…

– То будете ждать вызова в моей приемной, – отрубил Скорцени.

– Если только понадоблюсь, – стоял на своем Ольдер.

Он знал, что говорил. Уже через минуту Скорцени – как только он понял, какая информация легла ему на стол, – было не до какого-то там гауптштурмфюрера из отдела радиоперехвата.

Штурмбаннфюрер был потрясен. Источник из Берлина нагло сообщал агенту в Швейцарии именно о том, что СД готовит покушение на «большую тройку». Причем сообщал со всеми возможными подробностями, указывая, что главным исполнителем акции назначен он, Отто Скорцени. Еще несколько деталей, выловленных в текстах двух сеансов радиосвязи иностранных агентов, свидетельствовали: засевший в Берлине агент имеет доступ к самой секретной информации. Сведения, которые даже самим Скорцени воспринимались как особо секретные, этому источнику были известны до мельчайших подробностей.